— Если беспокоитесь, сообщите проводнику. У вас спальный или купе?

— Спальный. Первый класс. — Сам выстреливала фразами под гул близкого отправления.

— Заприте дверь. Старайтесь быть на людях.

— Я еду с друзьями. Все будет в порядке. Поезд отходит.

— Секунду! Вы дали адрес сайта. Без логина и пароля я не войду.

— Завтра, — проговорила она. — Только, пожалуйста, пожалуйста, будьте там.

— Вы будьте там… Сам повесила трубку.

Оставалась всего минута; она подхватила сумку и через платформу бросилась к вагону, но вдруг замешкалась. Если все верно, то он уже в поезде. А что если опоздать? Оставить ноутбук в телефонной будке и бежать куда глаза глядят. Есть шанс, что он ее не видит. Даже если видит, больше всего ему нужен ноутбук.

Из единственно открытой двери поезда махала Ферн Риверс. Она что-то кричала, но ее было не слышно за возрастающим рыком локомотива.

Кондуктор поднес к губам свиток — движение казалось медленным и плавным, словно человек был под водой.

Кто-то коснулся ее плеча; Сам резко обернулась. Рядом улыбался Балф.

— Пора ехать, детка.

17

Было почти девять, когда я вернулся на Вандомскую площадь. В вестибюль отеля «Риц» я вошел, притворяясь невидимкой. Портье пытался перехватить мой взгляд, но я проскользнул мимо и лифтом поднялся на третий этаж. Я спешил к своему ноутбуку. После звонка Сам Меткаф я каялся, что не разыскал ее раньше.

В Париже я всегда останавливаюсь в «Рице». Было бы дешевле снимать квартиру поблизости от офиса на Сен-Жермен, но договоренность с отелем меня больше устраивает. Когда-то Хемингуэй писал, что не проживать «Рице» можно только по одной причине — слишком дорого. Он вряд ли узнал бы отель, после того как его коснулась волшебная палочка Аль-Файеда. [51] Вульгарная роскошь вытеснила тихие зеркальные холлы, но я этого уже почти не замечаю. Такая снисходительность приносит дивиденды.

Я плеснул себе крепкого виски и сел к столу.

В почтовом ящике меня ждало сообщение от Сам Меткаф — всего одна строчка, ссылка на ее страницу. Под фото симпатичной голубоглазой толстушки в золотых очках и гриве темных курчавых волос располагались биографические данные (как обычно, намеренно невнятные) и папка со снимками «Мой отпуск».

Всего я насчитал одиннадцать фотографий — в основном разных людных улиц. Систематизированные по дате и времени, они лежали в папках с названиями городов. Некоторые запечатлели взмокшую пожилую пару (судя по одежде, американцев). На заднем плане двух снимков виднелась нечеткая фигура, которую Сам обвела электронным маркером. На третьем снимке — мощеная пешеходная улица — над размытой тенью в подворотне стоял вопросительный знак.

Надеясь добиться большей четкости, я поколдовал над снимками в «Фотошопе». Впрочем, работать было не с чем: лицо всегда отвернуто, никаких характерных черт; видно, что мужчина, но рост, цвет кожи, волос и одежды определить невозможно. Единственная зацепка, которую я углядел на паре снимков: отмеченная фигура имела нечто похожее на черный рюкзак или сумку.

Я пригубил виски и откинулся в кресле, размышляя о том, что, в сущности, не знаю Сам Меткаф. По телефону я расслышал в ее голосе характерную трель — похоже, дамочка склонна к истерике. Ее повод прервать наш флорентийский контакт выглядел убедительным. Если предупреждение исходило от убийцы, было чего опасаться. Хотя паранойя сама себя подпитывает. Но если на снимках доказательство того, что за девушкой шпионили по всей Италии, ее страх не чрезмерен.

Потянувшись к мыши, я щелкнул по фотографии Сам, чтобы увеличить изображение и рассмотреть ее лицо. Источник не вполне надежный, однако другого ничего не было. Вроде бы серьезная, впечатлительная, пылкая и умная личность… На психичку не похожа.

И все же нельзя поручиться, что Сам Меткаф не окажется истеричкой, одной из тех заблудших душ, что изголодались по вниманию и жаждут драмы ради драмы.

Наскоро приняв душ, я переоделся в свежую рубашку, старые джинсы и мокасины. Примерно в девять пятнадцать я проверил компьютер — вдруг Джелли вернулась из Вашингтона раньше. От нее вестей не было, но в корзинку впорхнул конверт — еще одно послание из поезда.

Надеюсь, фото долетели благополучно… Есть еще, но некогда загружать. Какие первые впечатления? Вот что я нашла, перетряхивая файлы. Логин для domoydotemnoty.net — Рубеж7. Пароль Балансбелого. Если какие проблемы, поменяйте их местами и/или попробуйте другое написание.

Поезд — сказка! Села в последнюю секунду, и мне сразу подали холодное шампанское! Иду в вагон-ресторан ужинать. Не волнуйтесь, приступ паники миновал. Все будет хорошо. С нетерпением жду завтра — Восточный вокзал, 9. 48 утра. Удачи, Саманта.

Радостный и чересчур доверительный тон письма лишь укрепил мое мнение о Сам как неврастеничке. По крайней мере она успокоилась. Я коротко ее поблагодарил и сразу вышел на сайт domoydotemnoty. Удачи? Вероятно, она имела в виду доступ к сайту, но тем не менее подобная концовка выглядела странно.

Пока загружалась картинка, я изнывал от нетерпения. Сначала появились деревья, лужайка и частокол, но едва возник виртуальный дом, как я тотчас протащил мышь по садовой дорожке и «постучал» в парадную дверь.

Внизу экрана появилось окошко с запросом логина и пароля. Я набрал комбинацию, которую сообщила Сам, и тотчас — это показалось слишком просто — темно-зеленая дверь распахнулась, тихо наигрывая «Вечерний звон».

В доме я сразу отметил, что интерьер не согласуется с элегантным колониальным фасадом. За изящным крыльцом с белыми колоннами лежал иной, не столь безмятежный мир. Сумрачным неприветливым вестибюлем я прошел (движение курсора сопровождал звук моих шагов) в еще более мрачный зал с громоздкой викторианской мебелью и понял, что планировка и декор дома мне знакомы. Повсюду я узнавал детали из альбома Софи.

Значит, она посещала этот дом. Доказательства тому были повсюду. Я представил, как испуганная Софи перемещается по сайту… Что ее испугало?

Хлопнула дверь.

Невольно я оторвал взгляд от экрана. В зеркале над столом отражалась закрытая дверь в мой номер. Звук был так реалистичен, что на секунду возникло сомнение. На экране я медленно повернул курсор и увидел, что парадная дверь захлопнулась.

Теперь я очутился в длинном темном проходе, по обеим сторонам которого виднелись закрытые двери; в середине его пересекал другой коридор. Впереди я увидел старинный круглый стол красного дерева и украшенную затейливой резьбой лестницу на второй этаж, над которой висела люстра. Я поочередно щелкнул по всем дверям — ни одна не открылась. Попытки войти в коридор или подняться по лестнице тоже ничего не дали. Выключатель работал — люстра зажигалась и гасла. Но это было единственное диалоговое устройство, которое удалось найти.

Я понятия не имел, чего ищу и чего ждать. Тщательная отделка интерьера, реалистические графика и звуковые эффекты качеством превосходили многие видеоигры. Но зачем все это?

Я подлил себе виски, закурил сигарету и стал ждать.

Тут я услышал музыку. Очень слабую и неуверенную, будто в дальнем конце дома кто-то играл на пианино, без конца повторяя один и тот же кусок. Я никак не мог уловить мелодию.

Потом приглушенное бренчанье оборвалось, а на лестничной площадке вдруг возникла женская фигура. Вероятно, черная одежда, гладко зачесанные и собранные в пучок волосы и мрачное лицо аватара были скопированы с экономки из «Ребекки» Хичкока. [52] Виртуальная «миссис Данверс» проплыла по лестнице и чопорно заскользила к столу. Что-то положив на серебряный поднос, она сместилась вправо и скрылась в коридоре.

Карточка, которую она оставила, после моего щелчка превратилась в оттиснутое приглашение:

в полночь вас ждут на рауте живого общения в Сети